Akirill.com

Николай Алексеевич Некрасов — Кому на Руси жить хорошо

Стихи классиков


Русская литератураРусские стихиДетские книгиНиколай Алексеевич НекрасовСтихи Николая Некрасова –  Устаревшие русские слова и их значение – Кому на Руси жить хорошо – Содержание
< < < Вступление
Странники и богомольцы > > >


1. ГОРЬКОЕ ВРЕМЯ — ГОРЬКИЕ ПЕСНИ


    «Кушай тюрю, Яша!
    Молочка-то нет!»
    — «Где ж коровка наша?»
    — «Увели, мой свет»
    Барин для приплоду
    Взял ее домой!»
    Славно жить народу
    На Руси святой!

    «Где же наши куры?»-
    Девчонки орут.
    «Не орите, дуры!
    Съел их земский суд;
    Взял еще подводу
    Да сулил постой…»
    Славно жить народу
    На Руси святой!

    Разломило спину,
    А квашня не ждет!
    Баба Катерину
    Вспомнила — ревет:
    В дворне больше году
    Дочка… нет родной!
    Славно жить народу
    На Руси святой!

    Чуть из ребятишек,
    Глядь — и нет детей:
    Царь возьмет мальчишек,
    Барин — дочерей!
    Одному уроду
    Вековать с семьей.
    Славно жить народу
    На Руси святой!

    ———-

    Потом свою вахлацкую,
    Родную, хором грянули,
    Протяжную, печальную —
    Иных покамест нет.
    Не диво ли? широкая
    Сторонка Русь крещеная,
    Народу в ней тьма тем,
    А ни в одной-то душеньке
    Спокон веков до нашего
    Не загорелась песенка
    Веселая да ясная,
    Как ведреный денек.
    Не диво ли? не страшно ли?
    О время, время новое!
    Ты тоже в песне скажешься,
    Но как?.. Душа народная!
    Воссмейся ж наконец!

    БАРЩИННАЯ

    Беден, нечесан Калинушка,
    Нечем ему щеголять,
    Только расписана спинушка,
    Да за рубахой не знать.
    С лаптя до ворота
    Шкура вся вспорота,
    Пухнет с мякины живот.

    Верченый, крученый,
    Сеченый, мученый,
    Еле Калина бредет.

    В ноги кабатчику стукнется,
    Горе потопит в вине,
    Только в субботу аукнется
    С барской конюшни жене…
    ———-
    «Ай, песенка!.. Запомнить бы!..»
    Тужили наши странники,
    Что память коротка,
    А вахлаки бахвалились:
    «Мы барщинные! С наше-то
    Попробуй, потерпи!
    Мы барщинные! выросли
    Под рылом у помещика;
    День — каторга, а ночь?
    Что сраму-то! За девками
    Гонцы скакали тройками
    По нашим деревням.
    В лицо позабывали мы
    Друг дружку, в землю глядючи,
    Мы потеряли речь.
    В молчанку напивалися,
    В молчанку целовалися,
    В молчанку драка шла!.
    — «Ну, ты насчет молчанки-то
    Не очень! нам молчанка та
    Досталась солоней!-
    Сказал соседней волости
    Крестьянин, с сеном ехавший
    (Нужда пристигла крайняя,
    Скосил — и на базар!).-
    Решила наша барышня
    Гертруда Александровна,
    Кто скажет слово крепкое,
    Того нещадно драть.
    И драли же! Покудова
    Не перестали лаяться
    А мужику не лаяться —
    Едино что молчать.
    Намаялись! уж подлинно
    Отпраздновали волю мы,
    Как праздник: так ругалися,
    Что поп Иван обиделся
    За звоны колокольные,
    Гудевшие в тот день».

    Такие сказы чудные
    Посыпались… и диво ли?
    Ходить далеко за словом
    Не надо — всё прописано
    На собственной спине.

    «У нас была оказия,-
    Сказал детина с черными
    Большими бакенбардами,-
    Так нет ее чудней».
    (На малом шляпа круглая,
    С значком, жилетка красная,
    С десятком светлых пуговиц,
    Посконные штаны
    И лапти: малый смахивал
    На дерево, с которого
    Кору подпасок крохотный
    Всю снизу ободрал.
    А выше — ни царапины,
    В вершине не побрезгует
    Ворона свить гнездо.)
    — «Так что же, брат, рассказывай!»
    — «Дай прежде покурю!»
    Покамест он покуривал,
    У Власа наши странники
    Спросили: «Что за гусь?»
    — «Так, подбегало-мученик,
    Приписан к нашей волости,
    Барона Синегузина
    Дворовый человек,
    Викентий Александрович.
    С запяток в хлебопашество
    Прыгнул! За ним осталася
    И кличка: «Выездной».
    Здоров, а ноги слабые,
    Дрожат; его-то барыня
    В карете цугом ездила
    Четверкой по грибы…
    Расскажет он! послушайте!
    Такая память знатная,
    Должно быть (кончил староста),
    Сорочьи яйца ел».

    Поправив шляпу круглую,
    Викентий Александрович
    К рассказу приступил.

    ПРО ХОЛОПА ПРИМЕРНОГО — ЯКОВА ВЕРНОГО

    Был господин невысокого рода,
    Он деревнишку за взятки купил,
    Жил в ней безвыездно тридцать три года,
    Вольничал, бражничал, горькую пил.
    Жадный, скупой, не дружился с дворянами,
    Только к сестрице езжал на чаек;
    Даже с родными, не только с крестьянами,
    Был господин Поливанов жесток;
    Дочь повенчав, муженька благоверного
    Высек — обоих прогнал нагишом,
    В зубы холопа примерного,
    Якова верного,
    Походя бил каблуком.

    Люди холопского звания —
    Сущие псы иногда:
    Чем тяжелей наказания,
    Тем им милей господа.
    Яков таким объявился из младости,
    Только и было у Якова радости:
    Барина холить, беречь, ублажать
    Да племяша-малолетка качать.
    Так они оба до старости дожили.
    Стали у барина ножки хиреть,
    Ездил лечиться, да ноги не ожили…
    Полно кутить, баловаться и петь!
    Очи-то ясные,
    Щеки-то красные,
    Пухлые руки как сахар белы,
    Да на ногах — кандалы!

    Смирно помещик лежит под халатом,
    Горькую долю клянет,
    Яков при барине: другом и братом
    Верного Якова барин зовет.
    Зиму и лето вдвоем коротали,
    В карточки больше играли они,
    Скуку рассеять к сестрице езжали
    Верст за двенадцать в хорошие дни.
    Вынесет сам его Яков, уложит,
    Сам на долгушке свезет до сестры,
    Сам до старушки добраться поможет,
    Так они жили ладком — до поры…

    Вырос племянничек Якова, Гриша,
    Барину в ноги: «Жениться хочу!»
    — «Кто же невеста?» — «Невеста — Ариша».
    Барин ответствует: «В гроб вколочу!»
    Думал он сам, на Аришу-то глядя:
    «Только бы ноги господь воротил!»
    Как ни просил за племянника дядя,
    Барин соперника в рекруты сбыл.
    Крепко обидел холопа примерного,
    Якова верного,
    Барин,- холоп задурил!
    Мертвую запил… Неловко без Якова,
    Кто ни послужит — дурак, негодяй!
    Злость-то давно накипела у всякого,
    Благо есть случай: груби, вымещай!
    Барин то просит, то песски ругается,
    Так две недели прошли.
    Вдруг его верный холоп возвращается…
    Первое дело — поклон до земли.
    Жаль ему, видишь ты, стало безногого:
    Кто-де сумеет его соблюсти?
    «Не поминай только дела жестокого;
    Буду свой крест до могилы нести!»
    Снова помещик лежит под халатом,
    Снова у ног его Яков сидит,
    Снова помещик зовет его братом.
    «Что ты нахмурился, Яша?» — «Мутит!»
    Много грибков нанизали на нитки,
    В карты сыграли, чайку напились,
    Ссыпали вишни, малину в напитки
    И поразвлечься к сестре собрались.

    Курит помещик, лежит беззаботно,
    Ясному солнышку, зелени рад.
    Яков угрюм, говорит неохотно,
    Вожжи у Якова дрожмя дрожат,
    Крестится. «Чур меня, сила нечистая!-
    Шепчет,- рассыпься!» (мутил его враг),
    Едут… Направо трущоба лесистая,
    Имя ей исстари: Чертов овраг;
    Яков свернул и поехал оврагом,
    Барин опешил: «Куда ж ты, куда?»
    Яков ни слова. Проехали шагом
    Несколько верст; не дорога — беда!
    Ямы, валежник; бегут по оврагу
    Вешние воды, деревья шумят..
    Стали лошадки — и дальше ни шагу,
    Сосны стеной перед ними торчат.

    Яков, не глядя на барина бедного,
    Начал коней отпрягать,
    Верного Яшу, дрожащего, бледного,
    Начал помещик тогда умолять.
    Выслушал Яков посулы — и грубо,
    Зло засмеялся: «Нашел душегуба!
    Стану я руки убийством марать,
    Нет, не тебе умирать!»
    Яков на сосну высокую прянул,
    Вожжи в вершине ее укрепил,
    Перекрестился, на солнышко глянул,
    Голову в петлю — и ноги спустил!..

    Экие страсти господни! висит
    Яков над барином, мерно качается.
    Мечется барин, рыдает, кричит,
    Эхо одно откликается!

    Вытянув голову, голос напряг
    Барин — напрасные крики!
    В саван окутался Чертов овраг,
    Ночью там росы велики,
    Зги не видать! только совы снуют,
    Оземь ширяясь крылами,
    Слышно, как лошади листья жуют,
    Тихо звеня бубенцами.
    Словно чугунка подходит — горят
    Чьи-то два круглые, яркие ока,
    Птицы какие-то с шумом летят,
    Слышно, посели они недалеко.
    Ворон над Яковом каркнул один.
    Чу! их слетелось до сотни!
    Ухнул, грозит костылем господин!
    Экие страсти господни!

    Барин в овраге всю ночь пролежал,
    Стонами птиц и волков отгоняя,
    Утром охотник его увидал.
    Барин вернулся домой, причитая:
    «Грешен я, грешен! Казните меня!»
    Будешь ты, барин, холопа примерного,
    Якова верного,
    Помнить до судного дня!

    ————-

    «Грехи, грехи,- послышалось
    Со всех сторон.- Жаль Якова,
    Да жутко и за барина,-
    Какую принял казнь!»
    — «Жалей!..» Еще прослышали
    Два-три рассказа страшные
    И горячо заспорили
    О том, кто всех грешней.
    Один сказал: кабатчики,
    Другой сказал: помещики,
    А третий — мужики.
    То был Игнатий Прохоров,
    Извозом занимавшийся,
    Степенный и зажиточный
    Мужик — не пустослов.
    Видал он виды всякие,
    Изъездил всю губернию
    И вдоль и поперек.
    Его послушать надо бы,
    Однако вахлаки
    Так обозлились, не дали
    Игнатью слово вымолвить,
    Особенно Клим Яковлев
    Куражился: «Дурак же ты!..»
    — «А ты бы прежде выслушал…»
    — «Дурак же ты…»
    — «И все-то вы,
    Я вижу, дураки! —
    Вдруг вставил слово грубое
    Еремин, брат купеческий,
    Скупавший у крестьян
    Что ни попало, лапти ли,
    Теленка ли, бруснику ли,
    А главное — мастак
    Подстерегать оказии,
    Когда сбирались подати
    И собственность вахлацкая
    Пускалась с молотка.-
    Затеять спор затеяли,
    А в точку не утрафили!
    Кто всех грешней? подумайте!»
    — «Ну, кто же? говори!»
    — «Известно кто: разбойники!»
    А Клим ему в ответ:
    «Вы крепостными не были,
    Была капель великая,
    Да не на вашу плешь!
    Набил мошну: мерещатся
    Везде ему разбойники;
    Разбой — статья особая,
    Разбой тут ни при чем!»
    — «Разбойник за разбойника
    Вступился!» — прасол вымолвил,
    А Лавин — скок к нему!
    «Молись!» — и в зубы прасола.
    «Прощайся с животишками!»-
    И прасол в зубы Лавина.
    «Ай, драка! молодцы!»
    Крестьяне расступилися,
    Никто не подзадоривал,
    Никто не разнимал.
    Удары градом сыпались:
    «Убью! пиши к родителям!»
    — «Убью! зови попа!»
    Тем кончилось, что прасола
    Клим сжал рукой, как обручем,
    Другой вцепился в волосы
    И гнул со словом «кланяйся»
    Купца к своим ногам.
    «Ну, баста!»- прасол вымолвил.
    Клим выпустил обидчика,
    Обидчик сел на бревнышко,
    Платком широким клетчатым
    Отерся и сказал:
    «Твоя взяла! не диво ли?
    Не жнет, не пашет — шляется
    По коновальской должности.
    Как сил не нагулять?»
    (Крестьяне засмеялися.)
    — «А ты еще не хочешь ли?»-
    Сказал задорно Клим.
    «Ты думал, нет? Попробуем!»
    Купец снял чуйку бережно
    И в руки поплевал.

    «Раскрыть уста греховные
    Пришел черед: прислушайте!
    И так вас помирю!»-
    Вдруг возгласил Ионушка,
    Весь вечер молча слушавший,
    Вздыхавший и крестившийся,
    Смиренный богомол.
    Купец был рад; Клим Яковлев
    Помалчивал. Уселися,
    Настала тишина.



    < < < Вступление
    Странники и богомольцы > > >

    Русская литератураРусские стихиДетские книгиНиколай Алексеевич Некрасов Стихи Николая Некрасова –  Устаревшие русские слова и их значение – Кому на Руси жить хорошо – Содержание


    Copyright holders –  Public Domain

    If you liked this poem, subscribe , put likes, write comments!

    Share on social networks

    Visit us on Facebook or Twitter

    Check out Our Latest Posts

    © 2023 Akirill.com – All Rights Reserved

    Leave a comment